Анатолий Гриценко: «Большей угрозы, чем мы сами, для Украины не существует»

Автор: Татьяна СИЛИНА

Зеркало недели, № 30 (709) 16 — 22 августа 2008

 

В условиях, когда многие члены СНБОУ и депутаты Верховной Рады оказались на далеких от Украины островах, отрезанные от родины теплыми морями и океанами, заседание парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и обороны в минувший четверг стало той площадкой, на которой представители различных политических сил, украинских государственных органов и спецслужб, руководители других комитетов Верховной Рады без журналистов и телекамер смогли профессионально обсудить ситуацию, сложившуюся на Кавказе в связи с военными действиями между Россией и Грузией, а также вопросы минимизации ее возможных негативных последствий для нашей страны.

Накануне этого заседания мы встретились с главой комитета по вопросам нацбезопасности и обороны Анатолием ГРИЦЕНКО, чтобы задать ему вопросы, которыми, на наш взгляд, сегодня задаются многие украинцы.

«Скажем прямо — это война»

— Анатолий Степанович, то, что мы несколько дней с ужасом наблюдали в Грузии, Запад стыдливо называет выходом России за границы миротворческой миссии. Россия же говорит об агрессии Грузии против Южной Осетии и этнических чистках. Какое определение произошедшему можете дать вы?

— Для локализации конфликта и особенно его последствий, региональных и глобальных, нужно дать оценку тому, что произошло. И уйти при этом от системы координат «свой-чужой», потому что ситуация сложная, не черно-белая и она не может оцениваться однозначно в терминах «агрессор» и «жертва агрессии».

Абсолютно прогнозируемо, что после прецедента признания Косово замороженные конфликты на территории Грузии — в Южной Осетии и Абхазии рано или поздно должны были взорваться. Они взорвались сейчас. В Южной Осетии конфликт перешел в горячую фазу, нужно это признать, решением президента Саакашвили о применении силы для восстановления конституционного порядка. Я считаю — это ошибочный и трагический по своим последствиям шаг грузинского президента. Более того, он предпринял его, не поставив в известность ни партнеров по НАТО и ЕС, ни президента Украины. Руководитель государст­ва не имеет права на эмоциональные решения, он должен сохранять хладнокровие в любых условиях. Даже когда его провоцируют к силовым действиям, а Саакашвили провоцировали долго.

Поэтому, выражая солидарность с народом Грузии, ставшим объектом военной агрессии, я не солидарен с решением грузинского президента.

Еще месяц назад я поддерживал его мощные инициативы, направленные на нормализацию отношений с Абхазией. Саакашвили предложил этой республике немыслимо широкие полномочия и преференции: пост вице-президента Грузии, квоту для представителей республики в центральной власти, особые экономические условия для приоритетного развития региона, даже право вето на при­нятие отдельных законов парламентом Грузии. Предложения были отвергнуты без обсуждения. Причин, на мой взгляд, две: глубокое взаимное недоверие и ориентация Абхазии на поддержку России.

А теперь о конфликте и его последствиях. Силовая акция грузинской армии дала результат, противоположный тому, на который рассчитывал Саакашвили. Думаю, несмотря на все усилия по сохранению территориальной целостности, Грузия де факто утратила обе республики — и Южную Осетию, и Абхазию.

— Навсегда?

— В исторической перспективе нельзя говорить «навсегда». Вспомним, были империи, считавшие, что будут существовать «навсегда». Империи распались, появились новые государства, новые союзы... Но я не вижу реальных предпосылок, чтобы в обозримом будущем — через 10, 15, 20 лет — Тбилиси смог восстановить конституционный контроль над Цхинвали и Сухуми. Это первое.

Второе. Я категорически не принимаю и осуждаю применение грузинской армией реактивных систем залпового огня — по своей территории и против своих же граждан. Даже с военной точки зрения, не системами типа «Град» борются с боевиками и террористами. Для этого есть спецназ, в крайнем случае, точечные удары артиллерии или авиации. А реактивные системы залпового огня уничтожают все живое и разрушают все строения в зоне поражения. Такой путь восстановления конституционного порядка неприемлем. Поэтому я считаю, что должностные лица, отдавшие приказ о применении систем залпового огня, должны быть отданы под суд.

— А если это был приказ лично Саакашвили?

— Повторю: должно ответить должностное лицо, отдавшее приказ. Кто бы им ни был.

Теперь что касается действий России. Отмечу два момента. Во-первых, не российской власти призывать мир к нравственности, говоря о недопустимости жертв среди мирного населения, о геноциде и этнических чистках. На нашей с вами памяти расстрелянный решением российских властей парламент, практически стертая с лица земли Чечня и ее столица город Грозный, когда, цитируя известного российского политика, «мочили в сортире» все, что двигалось подозрительно.

Поэтому не стоит российской власти морализаторствовать. Об этом могут авторитетно говорить руководители государств, которые смогли мирно разрешить внутренние конфликты, в том числе проявления сепаратизма. Могут чехи и словаки, мирно разделившие страну. Может и Украина, не давившая танками сепаратистов Мешкова в Крыму, не расстрелявшая Майдан и не стершая с лица земли Северодонецк…

Второе. Ответ России на события в Южной Осетии был явно неадекватным по своей силе и масштабу. Россия нарушила нормы международного права, когда ввела на территорию суверенного государства свои регулярные войска и начала против Грузии широкомасштабную военную агрессию. Такие действия трудно назвать миротворчеством, скажем прямо — это война.

Военные действия велись во всех трех сферах: с воздуха, с моря, на суше. Удары наносились по всей территории Грузии — артиллерией, а также тактической, фронтовой и стратегической авиацией. С элементами морской блокады кораблями ЧФ, активной информационной и кибернетической войны.

Замысел россиян прогнозируемо быстро поняли в другой непризнанной республике — Абхазии, и боевые действия распространились на этот регион Грузии. Вооруженные формирования Абхазии вышли за ее пределы, нанося удары артиллерией, авиацией и опять-таки — реактивными системами залпового огня. В конечном счете, на территорию Грузии Россия дополнительно ввела около двух дивизий — примерно по дивизии в каждую из двух непризнанных республик. В том числе танковые, механизированные и артиллерийские части, спецназ и десантников, с техникой и вооружением. А еще «добровольцы», которых никто не считал.

«Россия сама загнала себя в ловушку»

— Есть ли сегодня уверенность, что стороны конфликта не вернутся к боевым действиям? Ведь с одной стороны, президент Саакашвили заявляет о выходе из СНГ и, главное, о денон­сации соглашений о миротворческой миссии СНГ, он объявляет российских «миротворцев» оккупационными войсками. С другой стороны, президент Медведев, говоря об окончании военной операции в Грузии, отдает распоряжение своим военачальникам «в случае новой агрессии с грузинской стороны принимать решение об уничтожении агрессора». Насколько хрупок или насколько прочен установившийся мир?

— Коротко не отвечу и начну с причин конфликта — они двойственные. С одной стороны, своими корнями они уходят в прошлое, а с другой — направлены в будущее. Почему в будущее? Поясню образно: на боевых приказах российского командования и пресс-релизах российского МИДа при нагревании могут проявиться написанные симпатическими чернилами три слова: «Косово» и «Великая Россия».

Предупреждали ведь, что косовский прецедент прямо проецируется на Южную Осетию, Абхазию, равно как и другие замороженные конфликты по всему миру, включая Западную Европу — их более 150. Россия выступила против признания независимости Косово, и я считаю, что Украина тоже не должна признавать самопровозглашенную республику. Потому что манифестации сепаратизма могут пройти по всей планете и мы не будем успевать тушить пожары. Так что, думаю, первый фактор — Россия решила наказать Запад за признание независимости Косово.

А второй фактор — это «Великая Россия». В недавно обнародованной (уже при президенте Медведеве) Концеп­ции внешней политики РФ прописано, что «влияние Запада на глобальные процессы ослабляется», там же говорится об усилении потенциала России, и это правда. Видимо, российские руководители посчитали, что их час уже наступил и пора ускоренными темпами восстанавливать статус супердержавы. Которая будет активно влиять на все мировые процессы и важные регионы, начиная со стран «ближнего зарубежья». Очевидно, в меньшей мере в отношении трех балтийских государств, которые успели впрыгнуть в поезда НАТО и ЕС. Вот почему причины глубинные и долговременные.

И все же, могла ли Россия поступить по-другому? Не только выиграть тактически (укрепив позиции на Кавказе), но и не проиграть при этом стратегически (подорвав свой имидж и доверие во всем мире)? Могла, но не смогла.

Если бы Россия, в ответ на силовые действия Саакашвили, ввела войска на территорию Южной Осетии, усилила своих миротворцев, а затем жестко потребовала прекращения огня и вместе с мировым сообществом добилась локализации конфликта, не выходя за границы автономии, действия РФ получили бы не восторженную, но все же иную оценку.

Даже при том, что это по-прежнему нарушение суверенитета Грузии, думаю, такой шаг России мир бы воспринял спокойнее. И тогда наступили бы очень тяжелые времена для президента Грузии. Но Россия не остановилась.

Надо признать, что российские военные, с профессиональной точки зрения, действовали грамотно. Чтобы остановить удары грузинской армии по территории Южной Осетии, нужно бить по тылам, коммуникациям, вторым эшелонам, объектам военной инфраструктуры. Но кроме военной логики есть еще нормы международного права. Есть суверенитет другого государства, есть гражданские объекты, удары по которым недопустимы по законам ведения войны. Здесь Россия переступила черту, и ее дальнейшие действия — это уже агрессия и непропорциональное применение силы.

Россия сама загнала себя в ловушку. С каждым новым ударом, новым разрушением, которые мир видел на экранах в сотнях миллионов домов, авторитет России падал, везде. По-моему, лишь Фидель Кастро сказал несколько слов в поддержку России. Озабоченно промолчали даже в союзном государстве Беларусь. Мир вздрогнул и вспомнил СССР образца 1956-го, 1968-го, 1979-го…

Кстати, если ограничиться лишь военным аспектом, давайте признаем, что грузинская армия оказалась слабее, чем о ней думали. И это не вопрос солдат, а скорее вопрос командования. Во многих случаях оно действовало непрофессионально.

Еще не время для окончательных оценок, но некоторые действия во время войны (а ведь было объявлено военное положение) вызывали недоумение. Во время войны верховный главнокомандующий не должен организовывать многотысячные митинги, если бомбы рвутся в нескольких десятках километров от столицы. Также, с военной точки зрения, непонятно, почему не был заблокирован Рокский туннель и почему колонне российской бронетехники позволили беспрепятственно пройти вглубь страны, понимая, что потом эта бронетехника будет уничтожать подразделения грузинской армии? Подобных вопросов много. Ясно одно — потенциал грузинской армии не был использован эффективно.

А теперь о прекращении огня. Не имея за спиной консенсуса стран ЕС и мандата на более жесткую и честную позицию, президент Саркози принял написанные российской стороной шесть принципов урегулирования, среди которых — и прекращение огня. Президента Саакашвили не все принципы устраивают, но он вынужден был их принять. В его положении трудно диктовать условия. Главное — остановить войну и вернуть страну к мирной жизни.

Думаю, огонь регулярных войск России и Грузии будет прекращен. Но как поведет себя руководство Абхазии, трудно прогнозировать, сегодня (полдень среды — Т.С.) там еще воюют за полный контроль над Кодорским ущельем. Могут быть и провокации, умышленные либо со стороны неподконтрольных властям боевых групп. Опять же, чьи команды выполняют «добровольцы»?

— И другие принципы из числа шести будут выдержаны?

— Не без сложностей и проблем, но, думаю, будут. Отмечу главное, что не попало в шесть принципов урегулирования — сохранение территориальной целостности Грузии. Несмотря на усилия многих стран, в том числе Украины и отдельных государств-членов ЕС и НАТО, повторюсь: я не верю, что удастся этого добиться. Думаю, на Южном Кавказе все же будет реализован косовский прецедент. И обе самопровозглашенные республики — не завтра, так послезавтра — назовут себя государствами. И будут страны, которые их признают. Не исключаю, что впоследствии Южная Осетия или Абхазия, или обе республики, захотят присоединиться к России.

Если говорить о политических действиях России, то в значительной степени они иррациональны. Потому что на самом деле она и до войны имела практически полный контроль над обеими республиками. Руководящие посты в них занимают российские граждане. Они всегда ориентировались на Россию, не общались с грузинским руководством, вместо Тбилиси ездили на встречи в Москву. России ведь не нужны просто дополнительные территории. У нее нет людей, чтобы заселить имеющуюся. А взять под свою ответственность еще две республики — это дополнительные бюджетные расходы на их восстановление, дополнительные проблемы, которые придется решать Москве.

Негативные экономические и политические последствия этой войны будут не только для России и Грузии. Для Грузии — особенно, ей потребуются миллиарды международной помощи и кредитов на стабилизацию экономики и финансовой системы. В тяжелом положении оказалась и Армения — стратегический партнер России. Ведь 70% внешнего товарооборота этой страны идет через Поти, а этот грузинский порт был заблокирован. Кроме того, газ из России поступает в Армению также через территорию Грузии.

Проблемы возникли и у Азербайд­жана, и у потребителей его энергоресурсов. Напомню, единственный альтернативный, не проходящий через территорию России трубопровод для транспортировки энергоносителей Каспия (Баку — Тбилиси — Джейхан) тоже проходит через территорию Грузии. И сегодня всерьез встал вопрос о его безопасности. Прямых и непрямых последствий войны будет много. В том числе и для Украины.

«И на сильного найдется управа»

— Тогда вернемся к международной реакции. На мой взгляд, она не выдерживает никакой критики, поскольку была позорно осторожной и вялой. Все говорили лишь о необходимости прекращения огня, но никто не дал четкой оценки действиям России с точки зрения международного права. На следующий день после бомбежек Гори, после гибели европейских журналистов, после совершенно диких высказываний высших должностных лиц России, видимо обчитавшихся произведениями Оруэлла и Замятина, тот же Саркози (с которым Медведев демонстративно на «ты») заявляет, что приехал поговорить с «российскими друзьями» о мире. Думаю, каждый из нас вполне допускает, что россияне при желании запросто могли войти в Тбилиси и захватить президента Саакашвили. Уверена, что при этом ни один танк, ни один самолет стран Евросоюза или НАТО не сдвинулся бы с места, чтобы защитить суверенное государство — партнера этих организаций и его законно избранного президента. Получается, что сегодня Россия безнаказанно может беспредельничать на территории, которую она считает зоной своих интересов. Вы видите, кто или что может остановить Россию?

— Понимаю, мы сейчас говорим о России. Но оценивая действенность международных организаций, давайте деликатно, но поставим вопрос по-другому, шире: а кто-то способен сегодня решительно и быстро остановить Китай? Или США, Великобританию, Францию? Нескромно напомню читателям, в 1999 г. в статье «Нужна ли Украине новая Военная доктрина?» на страницах «ЗН» я освещал эти вопросы, и тот материал сохраняет свою актуальность.

Начнем с ООН. Это единственная на планете глобальная международная организация, но она недееспособна в случае, если участником конфликта является один из постоянных членов Совбеза ООН. Право вето. Значит, останавливающего или осуждающего решения ООН не будет. К слову, в случае конфликта вокруг Украины одним из участников либо заинтересованной стороной всегда будет постоянный член Совбеза. С ООН понятно.

Дальше. ОБСЕ — единственная международная организация, которая объединяет все государства Европы плюс США и Канаду. При всем уважении к ОБСЕ, она всегда была медлительной в принятии решений, а в случае военного конфликта максимум, на что способна — на посредническую дипломатическую миссию и гуманитарную помощь.

Об СНГ и ГУАМ лучше ничего не говорить.

Теперь НАТО и Европейский Союз. Если угроза направлена против стран-членов этих организаций, они будут себя защищать. Будут действовать быстрее и решительнее, прервут отпуска, соберут министров и глав правительств не через 7— 10 дней, а немедленно.

Иной случай, если объектом агрессии станет страна за пределами членства в НАТО и ЕС. Она может рассчитывать на консолидированную политическую и дипломатическую поддержку. И то — не очень консолидированную, как мы это видим сегодня.

Если же ситуация потребует оказания военной помощи, выделения серьезных материальных и людских ресурсов, с прогнозируемыми жертвами, то тут я ставлю большущий знак вопроса. Немногие государства ЕС и НАТО будут готовы действовать адекватно ситуации и защищать страну, даже если она направила вектор своей политики в сторону членства в этих организациях.

Абсолютно очевидно, что в нынешней ситуации никто, включая США, не был готов и не собирался оказывать Грузии военную помощь. Хотя грузинская бригада миротворцев в этот момент была в Ираке, выполняя задачи именно военного характера, плечом к плечу в том числе с членами НАТО и ЕС.

— Значит, Россия может продолжать делать все, что ей вздумается?

— Нет, не может. Да, мировой порядок не совершенен и во многом несправедлив. Да, мощные в экономическом и военном отношении страны могут себе позволить действовать агрессивно. Но мы не должны воспринимать это с каким-то фатализмом. Право сильного действовало всегда. Но и на сильного, если он действовал агрессивно, находилась управа, вспомните мировые войны, чем они закончились? К тому же сегодня мир взаимозависим, как никогда раньше. Даже самые сильные государст­ва не могут существовать замкнуто, без активного обмена, в режиме натурального хозяйства. Мир уязвим, и они уязвимы. По­нимание этого фактора плюс демократические ценности, отличающие третье тысячелетие от предыдущих, является, пусть медленным, но сдерживающим фактором.

А в данной конкретной ситуации? Да, Россия могла за сутки захватить Тбилиси, могла свергнуть президента Саакашвили, и реально препятствовать этому не мог и не стал бы никто. Но это была бы не последняя точка в войне.

«Военный конфликт между Украиной и Россией недопустим»

— Знаете, когда по телевизору показывали кадры из разбомбленного Гори, находящегося в нескольких десятках километров от Тбилиси, глаза невольно отыскивали на карте Борисполь, Обухов, Фастов, Василь­ков… Да, большинство украинцев сегодня скажет, что это бред, абсолютная фантастика, что Россия никогда не развяжет войну против Украины. Но для грузин российские бомбардировщики над Гори еще совсем недавно тоже были фантастикой. Считаете ли вы, что военная агрессия России против Украины возможна?

— Давайте не будем сами себя пугать и накручивать. Нам нужно думать, делать выводы и действовать.

— Хорошо, допустим, тех украинских экспертов и журналистов, кто высказал предположение, что Украина будет следующей после Грузии, переполняли эмоции. Но ряд западных коллег и аналитиков, в том числе и хорошо известный в нашей стране британец Джеймс Шерр, и опытнейший американский дипломат Ричард Холбрук, высказали уверенность, что, воюя в Грузии, Россия думала об Украине.

— Несмотря на ошибки на разных этапах построения отношений между Украиной и Россией, нам удалось избежать подобных конфликтов. Думаю, так будет и впредь. Невзирая на множество противоречий в различных сферах.

Очевидно, за этим стоит понимание того, что военный конфликт между Россией и Украиной — двумя самыми крупными странами Европы — стал бы настоящей катастрофой для всего континента. Причем во всех аспектах — политическом, экономическом, экологическом, энергетическом и других. Мы должны исходить из парадигмы: военный конфликт между Украиной и Россией недопустим.

Но давайте отвлечемся от конкретных государств. Да, сильная в военном отношении страна Х может попытаться подмять под себя более слабую страну Y. И может преуспеть на начальном этапе — за счет военной мощи и фактора внезапности.

Да, нужна мощная армия. Но не только. Ведь у большого государства армия все равно будет многочисленнее и сильнее. Так что, страна послабее всегда обречена? Нет. Кто сомневается, советую прочесть классиков военной стратегии — китайских, немецких, российских…

В войне побеждает не тот, у кого больше самолетов, кораблей и армейских корпусов. А тот, у кого сильнее единство собственного треугольника «власть — народ — армия» и кто сможет разбить такой же треугольник противника. Этому много веков назад учил китайский стратег Сунь Цзы.

Нужна не только сильная армия, но, прежде всего — сильная власть, опирающаяся на поддержку народа. А если говорить о военных аспектах, то существует множество возможностей для асимметричных действий. Шамиль Басаев показал, как силами до батальона можно на длительный период отбить у большой страны с двухмиллионной армией желание продолжать войну. Я категорически не одобряю действий Басаева, приведших к многочисленным мирным жертвам, и привожу лишь потому этот вариант асимметричного ответа, что он известен читателю.

Тот, кто никогда не устоит при лобовом столкновении, вполне может сломить волю противника либо нанести ему неприемлемый ущерб асимметричными действиями.

Давайте поручим профессиональным военным отработку сценариев, которые хранятся в «темных» комнатах, а от политиков потребуем ответственного и эффективного управления страной. Ибо на сегодняшний день большей угрозы, чем мы сами, для Украины не существует.

— Мне тоже совершенно не хочется фатализировать будущее. Но на протяжении всего российско-грузинского конфликта Москва разговаривала с Киевом тоном, мало отличавшимся от тона ее общения с Тбилиси. Украину обвиняли и в том, что она вооружала Грузию, и в необъективности, и в поддержке одной из сторон, и во вмешательстве в деятельность Черноморского флота. С одной стороны, достаточно унизительно молча сносить подобные окрики. С другой — совершенно очевидно, что нас тоже провоцируют. Как Украина должна сейчас выстраивать диалог с Россией, чтобы и национальное достоинство сохранить, и не обострять отношения с северным соседом, и уж тем более, не оказаться в ловушке, в которую попали Саакашвили и Грузия?

— Как выстраивать диалог? Спокойно, профессионально и ответственно. Но для начала обеим сторонам признать, что братских отношений между Украиной и Россией никогда не было, нет и не будет.

Братскими могут быть отношения у меня с братом Виталием, гражданином России. А межгосударственные отношения братскими быть не могут, и хватит политикам на этом спекулировать. Отношения между государствами должны быть взаимовыгодными и равноправными.

Теперь о тоне заявлений россиян. Последние заявления российского МИДа написаны языком 50-60-х годов прошлого столетия, причем с косолапым дипломатическим сарказмом. «Украина с азартом до зубов вооружала грузинскую армию, прямо подталкивая к интервенции и этническим чисткам» — провокационное, безответственное и неправдивое заявление. Я задал г-ну Лоскутову, советнику-посланнику российского посольства (посол в отпуске) вопрос: кто конкретно из украинского руководства подталкивал к интервенции и этническим чисткам? Ющенко? Тимошенко? Янукович? Богатырева? Кинах? Ехануров? Гриценко? Кто? — Никто! Это абсолютная неправда.

Характер этого и последующих заявлений отражает враждебность и неудовлетворенность, накопившиеся за многие годы. Идеологи «Великой России» психологически не хотят признать право суверенной страны проводить собственную политику и самостоятельно определять ее приоритеты, не согласовывая их с Кремлем. Но эти приоритеты могут отличаться от российских. Не всем же строем ходить.

— Но способны ли мы для начала отстоять свои приоритеты хотя бы в вопросе базирования российского Черноморского флота?

— Мы уже говорили о том, что отношения с Россией никогда не будут братскими, но они должны быть взаимовыгодными, равноправными. Сделаем ударение на корне «право» и уточним позиции по базированию в Украине ЧФ России. Я считаю, мы безотлагательно должны сделать шаг, предусмотренный базовыми соглашениями по Черномор­скому флоту 1997 года и который детально анализировался месяц назад на страницах «ЗН». Шаг, о котором почему-то мало говорят в Кабмине и совсем не говорит президент.

В документе записано: начиная с 2008 года, Россия должна платить Ук­раине за арендуемые флотом объекты согласно законодательству Украины. Зако­нодательство нашей страны предусматривает рыночную оценку арендованного имущества и соответственно — рыночную арендную плату. На страницах «ЗН» и других изданий эксперты ее оценили примерно в 1 млрд. долларов в год.

А что мы имеем сегодня? Начиная с 1997 года, Россия ежегодно списывала Украине по 97 млн. долларов из общей суммы зафиксированного на тот период долга. С этого, а реально — со следующего года мы можем перейти на новую систему арендной платы, но лишь в том случае, если полностью погасим долг перед Россией. Сегодня мы должны России 1,3 млрд. долларов.

Премьер Юлия Тимошенко говорит о том, что правительство, благодаря мудрой политике, дополнительно привнесло в казну более 20 млрд. гривен. Вот я и предлагаю — правительству, Раде, президенту — уже в сентябре при внесении законопроекта об изменении бюджета-2008 в обязательном порядке предусмотреть погашение нашего долга Российской Федерации в размере 1,3 млрд. И перейти после этого к взиманию рыночной арендной платы за базирование ЧФ РФ.

Да, мы потеряем в этом году, но в последующие девять лет — выиграем. И все это будет сделано правомерно, в соответствии с действующими двусторонними соглашениями. И тогда будет совсем другая логика пребывания и восприятия в Украине российского флота. Власти Севастополя и Симферополя получат огромные дополнительные ресурсы на развитие города и Крыма в целом. И никто не будет утверждать, дескать, ЧФ России содержит Севастополь. За миллиард долларов мы сами создадим в десятки, если не сотни раз больше рабочих мест в Севастополе и по всему Крыму. Если правительство не включит такую статью расходов, я не стану голосовать за изменение бюджета-2008. Даже если мой голос окажется 226-м. Это обязательно нужно сделать, и это будет равноправно и взаимовыгодно: Россия получила базу для флота, Украина — реальную компенсацию за аренду своих объектов и земли.

Остроугольный треугольник

— Снова вынуждена высказать сомнение: достаточно ли мы сильны для проведения собственной независимой политики?

— Сильная внешняя и оборонная политика может быть только тогда, когда едины страна и общество, сильна и едина в своих действиях власть, боеспособна армия — помните треугольник, начерченный китайским стратегом?

Что же мы наблюдаем у нас, когда идет война между двумя стратегическими партнерами Украины и в эту войну втягивают наше государство?

Начнем с парламента, первой ветви власти. Понимаю, период отпусков. Но эта причина может объяснить задержку на один-два дня. Но проходит три, четыре, пять дней, а лидеры ведущих политических сил, представленных в парламенте (кроме КПУ), так и не заявили свои позиции в отношении войны.

Не так важно, какими бы они были — позиции Юлии Тимошенко, Виктора Януковича, Владимира Литвина, Вячеслава Кириленко — важно их иметь. Это же политические, а не бизнес-лидеры, правда? Нет позиций лидеров партий — нет смысла даже говорить о выработке единой позиции Рады. Ждем до сентября?

Теперь о президентской вертикали и исполнительной власти. Нам в целом известна позиция президента как главы государства, она выражается заявлениями МИДа. К большому сожалению, президент немедленно не собрал Совет национальной безопасности и обороны, который он возглавляет. Не отозвал из отпусков секретаря СНБОУ, всех министров, руководителей спецслужб и правоохранительных органов, входящих в состав Совета, равно как и руководителей военной разведки и пограничной службы, главу собственного секретариата.

Результат — никто не организовал четко скоординированную круглосуточную работу в режиме ситуационных комнат на межведомственном уровне. Не упорядочены потоки оперативной информации, отсутствует системный анализ всей поступающей информации с выходом на варианты действий — просчитанные, согласованные, реалистичные.

Поэтому от имени государства озвучиваются заявления и требования, выполнение которых оно, государство, неспособно отстоять и обеспечить. Решение о недопуске на базу в Севастополь кораблей ЧФ России выполнить можно, разными способами, но — готов ли президент Украины, отдавая приказ, нести потом ответственность за вполне прогнозируемые негативные последствия такого шага?

Поэтому одна из разведок 8 августа (!) письменно докладывает наверх, что все спокойно, когда во всем мире уже знают, что на Кавказе идет война.

Поэтому вместо неподписанных постановлений Кабмина в спешке принимаются указы президента. И тут же чиновник СП вбивает клин в одну из граней треугольника — в единство власти, доверительно рассказывая всему миру, кто из членов правительства не подписал согласованное по переписке решение СНБОУ. Война войной, а конкурентов на следующих выборах надо «мочить» заранее. А вице-премьер тут же посылает (кому?) мессидж, дескать, Кабмин будет выполнять только технологичные указы. А на следующий день другой чиновник СП добавит к вопросу о единстве власти — «мочить», так по-взрослому, обвиняя членов правительства в пособничестве другому государству.

А как там еще одна вершина треугольника — армия? Армия ждет обещанных и не выданных денег (изменения в бюджет не приняты) и еще громче обещанных, но без шансов на получение, 8000 квартир (провальный отчет за подписью Еханурова имеется). Армия наперед доедает уже ноябрьские средства на продовольствие, дожигает остатки топлива, закупленного по цене намного дороже, чем можно купить на заправках (акт ГлавКРУ имеется). И при всем при этом армия помогает людям: наводит мосты и спасает от наводнения.

Но главное не это, главное — парад! Так приказал главковерх. Неважно, что деньги сняли с боевой подготовки, неважно, что гусеницами порвем асфальт (на изготовление резиновой обувки нет времени, решение-то принималось не заранее, а как обычно), неважно, что Киевская госадминистрация не дала «добро» на пролет военных самолетов над столицей. Все это неважно, выбьем и пробьем — парад! При любой погоде, даже если на половине территории — как говорит президент, «второй Чернобыль», а у границ — война.

— Но ведь нам действительно необходима сильная армия. Хотя еще недавно СМИ дискутировали, нужна ли Украине армия вообще?

— Теперь сомневающихся будет меньше. Чтобы создать сильную армию, ничего нового не нужно изобретать. Во-первых, надо выполнить Государственную программу развития Вооруженных сил Украины на период до 2011 года, которая была разработана в Минобороны, согласована двумя правительствами (Тимошенко и Еханурова), поддержана членами СНБОУ и введена в действие указом президента.

Программа в полном объеме не выполняется. Прежде всего, из-за недостаточного финансирования. Премьер обещала выделить армии 2% ВВП, выделила — чуть более 1% ВВП. Значит, программа будет сорвана. Не будет технического переоснащения армии на современные системы вооружений, прежде всего отечественные, которые уже может производить наш ВПК.

Во-вторых, нужно выполнить Программу перехода ВС на контрактный принцип комплектования. Она тоже срывается. Уже понятно, что без авральных мероприятий в оставшиеся полтора года Ющенко не выполнит предвыборного обещания — создать профессиональную контрактную армию до конца 2010 года.

В-третьих, необходимо выполнить Программу развития сил специальных операций. К слову, это был последний документ, который я подписал на посту министра обороны в декабре прошлого года. Данная программа стала итогом годичной работы Минобороны, Генштаба, ГУРа, командиров частей и просто опытных офицеров спецназа.

Силы специальных операций — это наиболее боеготовный компонент наших Вооруженных сил. В частях спецназа и боевых группах даже логика, дух и этика взаимоотношений строится на принципах, которые я планировал распространить на будущую профессиональную армию. Там нет показного чинопочитания. Малочисленная боевая группа должна выполнять задачи автономно, в отрыве от базы, в экстремальных условиях, в том числе на чужой территории. Поэтому каждый боец зависит от других, независимо от воинских званий, и общий результат зависит от каждого бойца как успех, так и срыв выполнения задачи. В частях спецназа культивируются такие качества, как самостоятельность в принятии решений, ответственность, дерзость и готовность идти на риск. Солдаты спецназа, не говоря уж о сержантах и офицерах, ходят с прямой спиной, в отличие от бойцов регулярных частей, которые с советских времен передвигаются на полусогнутых, обученные шагать строем, отдавать честь, убирать территорию, красить бордюры, обходить стороной начальство и лишь поверхностно — собственно воинской профессии.

Вынужден констатировать, к большому сожалению, выполнение Программы развития сил спецопераций министр Ехануров сорвал. Это не вопрос бюджета или Кабмина, это именно вопрос Минобороны в рамках того бюджета, который выделен. На этот год предусматривалось дополнительно 300 млн. гривен на спецназ. Когда я подписывал программу, все в Генштабе и в Минобороны четко понимали, что каким бы ни был общий бюджет Минобороны, деньги будут выделены кровь из носу. Даже путем сокращения расходов по другим направлениям.

Потому что части спецназа способны тактическим подразделением выполнять задачи, без преувеличения, стратегической важности. Это элита армии. Они способны действовать на суше, с воздуха, из-под воды. Группа из четырех-пяти человек способна блокировать любой штаб, пункт управления, аэродром или порт противника, захватить пусковые установки ракет. Это профессионалы, способные выполнять асимметричные действия, в том числе за пределами территории страны. Чтоб убедить агрессора, кем бы он ни был, что продолжение агрессии против Украины чревато для него серьезными проблемами на собственной территории.

И вот такая важная программа была сорвана! На начальном этапе планирования в Генштабе и Минобороны, когда был утвержден бюджет, на нее выделили вместо 300 примерно 160 млн. (на бумаге), а по факту — вдвое меньше. Не будут закуплены современные системы связи, оружие и боеприпасы, парашюты…

Почему? Да потому что отсутствует профессионализм и ответственность. В Украине нет министра обороны, есть министр избыточного военного имущества. Из пяти его замов лишь один профессионал, понимающий армию, да и тому отведены вторые роли (может, потому что несколько месяцев работал в моей команде?). Остальные четверо — люди, разбирающиеся в финансовых ресурсах и в избыточном имуществе. Никто из руководства Минобороны, при молчаливом Генштабе, не сказал президенту, что выделить деньги на развитие сил спецопераций — это намного важнее для обороны страны, чем проводить парад (более 80 млн. гривен) и строить в Батурине еще один, 18-й по счету лицей (50 млн. в текущем году на документацию и сотни миллионов — в следующем на строительство). Мне удавалось сдерживать воздействия извне и развивать те компоненты армии, которые гарантируют безопасность страны и ее граждан, а не символические атрибуты, которые имеют третьестепенное значение для страны.

Не стану продолжать примеры неэффективных действий или преступного бездействия власти в критических для страны условиях. Главное понятно — государственная власть не то что не сильна — она не работает, а если и работает, то чаще на негатив.

А нам сегодня, как никогда, нужна государственная машина, которая ставит цели, а не рефлексирует; защищает национальные интересы, а не рейтинги; постоянно отслеживает тенденции развития и вызовы внутри страны и за ее пределами, чтобы потом аврально не давиться кусками запоздалой и непривычной информации…

Пока имеем только развал, без схождения, во всех ветвях и по всей вертикали власти, рассчитывать на сильную внешнюю и оборонную политику не приходится. Нас «разводят» и дальше будут «разводить». И сильные, и слабые.

«Цивилизованный мир сегодня как никогда слаб»

— Так что же, мы самые слабые в этом мире?

— Сегодня мы больше говорим о войне между Россией и Грузией. Но, поверьте, кроме пылающего сегодня Кавказа есть глобальные мировые процессы. Их анализ показывает, что не такие войны и не такого рода угрозы станут настоящим вызовом для цивилизованного мира. Осмелюсь утверждать, что цивилизованный мир сегодня слаб, как никогда! А угрозы ему — наоборот, сильны, как никогда. И очень надеюсь, что в борьбе против этих угроз нынешние участники конфликта, и Россия, и Грузия, будут стоять рядом, по одну сторону, как бы маловероятным это ни показалось сегодня.

Мы можем провести на карте полосу от Северной Кореи, через Пакистан, Афганистан, Ирак, Иран, Ближний Восток, Судан и закончить на Балканах. Это будет не единственная, но наиболее опасная конфликтная зона. К слову, увлеченные событиями на Кавказе и Олимпийскими играми, мировые и отечественные СМИ забыли о том, что в Пакистане запущена процедура импичмента президента. Чем она закончится? Известно, что стабильность в этой стране держится на генерале Мушаррафе. И во многом стабильность в соседнем Афганистане, на границе с которым Пакистан на протяжении нескольких лет удерживает группировку более 60 тысяч человек, прикрывая границу. И не только от наркотиков. Погибло уже более тысячи пакистанских солдат. Может возникнуть серьезная проблема во взрывоопасном регионе. В Украине об этом даже не говорят.

В упомянутой взрывоопасной полосе есть все: замороженные, тлеющие и огнем горящие конфликты; неподконтрольные властям транснациональные террористические и криминальные группировки; огромные финансовые ресурсы; ядерное и другие виды оружия массового поражения, их технологии и компоненты; огромное количество наиболее опасных обычных средств поражения; процветает мировой наркобизнес. Там стоят войска многих стран, там неэффективны правительства, там каждый день новые теракты и человеческие жертвы.

Самое главное, боевые группировки не отягощены демократическими ценностями и готовы жертвовать людьми не только чужими, но и своими, тысячами и десятками тысяч. Они готовы к самым решительным действиям по всему земному шару. Угрозы серьезны. Для любой страны. Даже для самой сильной. Кстати, США неоднократно моделировали локализацию угрозы применения компонентов биологического оружия. Итог каждый раз один — миллионы жертв, собственными силами локализовать угрозу невозможно. Это США! А Украина, Грузия, Россия?

А теперь посмотрим, что там с другой стороны — в цивилизованном мире? Каков он сейчас? Так вот я утверждаю, что он слаб как никогда. Почему? Назову четыре самых важных, на мой взгляд, фактора.

Первый. Все развитые, стабильные демократические страны на выборах, будь то президентских или парламентских, голосуют примерно пятьдесят на пятьдесят. По-другому и быть не может в стабильной стране. Возьмем Западную Европу, США или даже Украину. Здесь нельзя на выборах кому-то получить 80—90 % голосов, то есть полнейшую поддержку. Это возможно лишь в авторитарных режимах, либо в странах на переломных этапах истории. В остальном мире — пятьдесят на пятьдесят. О чем это говорит? О слабости и политической уязвимости высшего уровня — политического руководства страны. И чем ближе к выборам, тем оно уязвимее и слабее.

В такой ситуации очень сложно принимать важные, ответственные, непопулярные решения. А именно таковым будет решение об отправке своих войск в опасный регион. Еще сложнее держать удар, когда в страну возвращаются тела погибших, направляя при этом в зону конфликта миллионные, потом миллиардные ресурсы. Думая о выборах, ежедневно под прессом критики СМИ, оппозиции…

Очевидно: отправку войск в Ирак, что наших, что польских, население не поддерживало — более 70% было против. Очень сложно на высшем политическом уровне (президент, правительство, парламент) принимать такие решения. Мы видели, как после выборов в отдельных странах ЕС и НАТО, например в Испа­нии, миротворцы выводились немедленно — через две недели. (К слову, Украина вывела свой контингент постепенно, в течение года.) То есть высший политический уровень очень уязвим. Особенно, когда страна подходит к выборам. Это вид­но сегодня и в Соединенных Штатах.

Второй. Опускаемся на следующий уровень — военно-политический. Уровень министров обороны. Я работал на посту министра два года и десять месяцев. Когда уходил, на своих должностях продолжали оставаться лишь пять из примерно 40 министров обороны, с которыми я начинал работать. В Беларуси, Азербайджане, Таджикистане, Турции и Дании. В остальных странах министры поменялись, кое-где по нескольку раз.

Во многих странах на должность министра обороны назначают (такова практика в цивилизованном мире) людей из сферы медицины, финансов, культуры, журналистики. Экзотический случай был в Испании: там министром обороны назначили женщину на седьмом месяце беременности. Кто-то может представить ее трудоспособным министром в случае, если возникнет конфликт и необходимо будет работать по 24 часа в сутки много дней подряд?

К чему я клоню? При слабом высшем политическом уровне следующий уровень — министров обороны, который должен предлагать высшему руководству страны варианты просчитанного и выверенного по последствиям военно-политического решения, уметь отстоять наи­более оптимальный вариант — этот уровень не готов к такой роли. Объективно. Значит, полагаются на военных.

Третий. Следующий уровень — высшее военное руководство — как правило, начальник генштаба. Давайте зададим вопрос: в каких странах эти люди — генералы со многими звездами — имеют личный опыт планирования, развертывания и боевого применения войск? Не полка или бригады, а значимой общевойсковой группировки? Тоже можно по пальцам сосчитать: США, Россия, Турция, Израиль, Британия. И практически все. Остальные читают учебники, как правило, написанные по анализу предыдущих и чужих войн. Значит, рассчитывать на твердые профессиональные рекомендации военных в сложный момент высшее руководство страны тоже не может.

Четвертый фактор — низкую эффективность международных организаций, недостаточную оперативность в принятии решений — мы уже обсуждали. Добавлю лишь, что сила демократии имеет и значимые слабые стороны. Ведь самые демократические из альянсов строятся на принципе консенсуса, и решение того же НАТО может заблокировать одна-единственная страна.

А теперь вспомним еще раз, кто может бросить вызов стабильному, мирному, спокойному, небыстрому в принятии решений цивилизованному миру? Они готовы уничтожать тысячи людей и тысячами гибнуть сами. Чтобы доставить смерть на чужую территорию, им не нужна огромная машина логистики, биотуалеты, кондиционер в казарме и пять видов мороженого на обед. С горстью риса, лишь бы было оружие, они неделями перемещаются по любой местности. И главное — обучены и готовы действовать асимметрично, нанося удары по самым болевым точкам развитого демократического общества.

Убежден, лидеры демократических государств должны как можно быстрее осознать и признать уязвимость и слабость как отдельных стран, так и международных организаций. Возможно, им легче будет сделать это именно сейчас, после конфликта между Россией и Грузией, когда некоторые слабости вышли на поверхность.

А что Украина? Наши лидеры и в стране, и за рубежом говорят об одном и том же — о коалиции, выборах… Серьез­ные региональные и мировые проблемы либо не осознаны, либо вообще никогда не интересовали.

«Я отозвал бы заявку Украины на ПДЧ»

— Не могу не спросить: должна ли Ук­раина после грузинских событий ускориться на пути в НАТО? Или эта цель для нас уже неактуальна? И увеличились или уменьшились наши шансы получить ПДЧ в декабре?

— Я не считаю этот вопрос сегодня самым актуальным. Мы ведь не говорим о членстве, к которому нужно подготовится, сформировать единую политическую позицию, которую потом должны поддержать граждане страны. Сейчас предпосылок для этого нет. Поэтому говорить о членстве не приходится.

Всем уже ясно, противостоять серьезной угрозе ни одна страна в одиночку не сможет. Так же очевидно, что объединение усилий более выгодно, в том числе с экономической точки зрения. И так же ясно, что если на планете существует хоть один эффективный военный союз, то это НАТО, другого нет. В НАТО по-прежнему стоит очередь, в отличие от Ташкентского договора, из которого лишь выходят.

Почему я считаю вопрос формального присоединения к ПДЧ неактуальным? Потому что нам никто не мешает выполнять его уже сегодня. Никто. Независимо от того, примет НАТО соответствующее решение в декабре или апреле или не примет.

Если украинская власть осознает, что нам нужно поднимать свою экономику, экологию, судебную систему, военную машину, пусть она это делает. И вот это все и называется аббревиатурой ПДЧ. Я это понимал и, будучи министром обороны, в ноябре 2005 года на встрече с министрами обороны стран НАТО выступил с инициативой и сказал, что Украина сама разработает для себя ПДЧ, чтобы поднять уровень Вооруженных сил до натовских стандартов. Ведь выше стандартов не существует. Мне ответили: «Прекрасно, разрабатывайте».

Зачем я это тогда сделал? Хотел, чтобы разговоры о ПДЧ перешли в практическую плоскость. Чтобы о ПДЧ не говорили как о «черном ящике» или «вещи в себе», а чтобы документ лежал у министра на столе. И мы знали, что нужно сделать, с какими ресурсами, в какие сроки. Мы разработали проект ПДЧ за три месяца, обсудили, представили натовцам, привлекли их консультантов, прежде всего из стран, недавно вступивших в альянс. Выслушали их рекомендации и приняли в той части, которая нам представлялась полезной. В ПДЧ записано лишь то, что нужно нам, Украине. Ничего больше. Говорю об этом ответственно.

Если на то пошло, то программа правительства «Украинский прорыв» и есть ПДЧ. Я об этом сказал Юлии Тимошенко перед ее поездкой в Брюссель: не нужно бояться реакции людей, это и есть ПДЧ, в видении нынешнего правительства. И ничего другого в этом документе не будет. Там будет раздел, посвященный нормальной избирательной системе, нормальной рыночной экономике, борьбе с коррупцией — это нужно нам, не им. Сильная боеспособная армия — нужна нам, а не американцам, у них есть.

Поэтому никто не мешает нам самим выполнять свой ПДЧ. И у меня есть обоснованный упрек к членам прави­тельства: почему они не разработали ПДЧ для своих министерств и почему не выполняют?

Знаю твердо, если бы в июне 2006 года, когда проходило заседание Комиссии Украина-НАТО на уровне министров обороны, на котором я присутствовал, в стране была коалиция и новое правительство, мы гарантированно получили бы ПДЧ. И тогда за него проголосовали бы и немцы, и французы, и бельгийцы, и все остальные. Почему?

Потому что на каждой встрече с министрами обороны НАТО мы обменивались достигнутыми результатами и опытом. Каждый раз я докладывал о новых результатах, и все натовцы понимали, что украинская армия знает, куда двигаться, и движется в этом направлении планомерно и последовательно.

А теперь вопрос: кто мешает сегодня всем нашим министрам — Шандре, Князевичу, Онищуку, Вакарчуку, Даналишину и другим — разработать ПДЧ и с интервалом в три дня проехать по маршруту Брюссель — Берлин — Париж, чтоб представить партнерам ПДЧ каждого в своей сфере ответственности? А через два месяца — снова по тому же маршруту, с первыми результатами выполнения. Через два месяца — снова. Знаете, чем бы это закончилось? Натовцы сказали бы нам: «Хватит, ребята. У нас не остается времени для своей работы. Один ваш министр уезжает, тут же приезжает другой со своим докладом. Все, мы сыты, мы видим результаты, вы нас убедили, мы будем поддерживать Украину».

Но этого же нет! В правительстве о ПДЧ говорят, но им не занимаются. Президент мог бы уже давно издать указ, обязывающий каждого министра разработать в течение двух месяцев свою часть ПДЧ и активно его выполнять. Но ведь Ющенко тоже этого не сделал.

Поэтому формальное принятие или не принятие решения о предоставлении Украине ПДЧ в декабре является для нас не принципиальным. Скажу даже больше. На месте Ющенко я бы отозвал заявку Украины на получение ПДЧ из штаб-квартиры НАТО. Но при этом обеспечил его реальное выполнение Украиной без всяких решений НАТО, они не обязательны.

— Но, может быть, события в Грузии как раз и подтолкнут ранее сомневающиеся страны альянса к положительному для Украины решению? Или вы считаете, что напротив, еще сильнее напугают их?

— Кого-то подтолкнут, кого-то напугают. Сегодня трудно давать оценки. Но думаю, что кардинального изменения позиции не будет. По разным соображениям, в том числе энергетическим. Но об этом чуть позже.

Вернемся к отзыву заявки на ПДЧ. Давайте не ставить альянс в неудобное положение. Когда внутри страны нет единства, когда нет его в парламенте и из-за этого вопроса блокируют трибуну и не дают принимать очень важные законы. Когда нет единства по всей вертикали власти. Когда нет эффективной государственной машины. Ведь, повторю, речь идет не о вступлении в альянс. Вступление в НАТО — это, если сравнить образно, поступление в университет. А сейчас, дискутируя о ПДЧ, мы говорим лишь о праве Украины пойти в библиотеку почитать книжки, повысить свои знания, чтобы потом успешно сдать экзамен. Ну, так читайте книжки! У нас они есть, и свои, и чужие.

Не уверен, что инициативу по отзыву заявки поддержат. Но я бы сегодня сконцентрировался на создании эффективной системы власти и достижении конкретных результатов. И когда каждую неделю, каждый новый месяц наши граждане будут ощущать, что им стало жить лучше, они будут уважать свою власть. И тогда они доверят ей любые стратегические решения. Любые. Даже без референдума. Они будут понимать, что власть работает для них. А раз она мудро работает внутри страны, значит, ей можно доверить и принятие важных внешнеполитических решений.

А когда у нас перманентные внутриполитические войны, когда у людей с каждым днем растет ощущение незащищенности, уязвимости, когда они не могут спланировать свой семейный бюджет или собственный бизнес, то никакого уважения к власти нет. Тогда люди не доверят ей важных решений и захотят сами принимать их на референдумах.

Так что не нужно перекладывать на Европу свои проблемы. Выполняйте свой ПДЧ. Чтобы закончить эту тему, напомню, что многие страны стали членами НАТО без всякого ПДЧ. И сегодня есть европейские государства — не члены НАТО, которые не собирались и не будут выполнять ПДЧ. Но благодаря эффективной внутренней и внешней политике могут быть приняты в альянс в любой момент, как только подадут заявку.

«Мы не должны менять ценности на цены»

— Вы собирались вернуться к энергетическому аспекту.

— Дело в том, что страны ЕС и НАТО обеспечивают свою безопасность коллективными усилиями, а переговоры с «Газпромом» проводит каждая страна отдельно. И вот тут для одних вызов, а для других (включая наше правительство) — соблазн поменять ценности на цены. Стратегические цели, демократические ценности — на дешевый газ на конкретный год, под конкретные выборы, под конкретного премьера или президента.

Я не хочу, чтобы Украина меняла ценности на цены. Мы это уже делали не раз. И видели, чем это закончилось. Дешевого газа не бывает. Остаток цены все равно доберут по закрытым схемам и путем установления контроля над нашей экономикой.

За независимость своей страны нужно бороться и нужно платить. Если мы не желаем ползать на коленях, а хотим ходить с ровной спиной, значит придется платить рыночную цену за газ. Она все равно станет таковой независимо от того, что заявлял или не заявлял президент, или почему промолчала премьер, наблюдая за войной на Кавказе.

К этому надо готовиться. И делать это не в состоянии шока. Понятно, что тема газа приобрела фаталистическое звучание (мол, экономика и социальная сфера рухнут) в значительной степени из-за того, что именно на газе были заработаны и продолжают зарабатываться миллиардные капиталы. Газовое лобби очень сильное. Именно оттуда исходят наибольшие метастазы коррупции. Независимо от того, кто президент и кто премьер.

Выскажу мысль, которую сегодня разделяют немногие, но очень скоро будут разделять большинство думающих людей. На самом деле, при разумной политике нашей власти цена на газ не имеет для Украины принципиального значения. Она не будет заоблачной, она будет рыночной. Да, она будет намного выше, чем сейчас. Но давайте посмотрим на эту проблему не через призму страха, а хладнокровно, и оценим, что есть у нас, чего нет у других стран в этой сфере.

Первое. У нашей страны есть собственный газ — более 20 млрд. кубов ежегодно. Чего нет у большинства стран Европы.

Второе. У нас есть стратегическая труба, на которую после конфликта в Грузии обратят еще большее внимание. Такой трубы нет у большинства стран Европы. И хочу напомнить, что эта труба давала в наш баланс газа в 2004—2005 годах дополнительно до 28 млрд. кубов газа (для сравнения в текущем году — лишь 9 млрд.).

Третье. У нас есть подземные хранилища газа. Их тоже нет в большинстве стран Европы. И это тоже плюс в наш газовый баланс.

Четвертое. У нас есть уголь, примерно на 400 лет. Со всеми проблемами этой отрасли, но и со всеми ее потенциальными возможностями. Таких запасов угля тоже нет в большинстве стран Европы.

Пятое. У нас есть атомная энергетика. Ее нет в очень многих странах Европы.

Шестое. У нас есть гидроэнергетика благодаря мощным рекам, которых нет в очень многих странах Европы. А была еще малая гидроэнергетика. Ее, к сожалению, заморозили или разрушили, но в свое время она обеспечивала электроэнергией целые районы. И ее можно восстановить.

Седьмое и, возможно, самое главное. У нас энергопотребление на единицу вырабатываемой продукции в четыре-шесть раз выше, чем в развитых европейских странах. И это огромнейший резерв для уменьшения потребления газа — начиная с ЖКХ, с каждой квартиры. Чтобы прекратить греть трубами землю, поставить регуляторы на батареи, а не открывать форточки зимой.

А теперь вопрос: имея то, чего не имеет большинство стран Европы, мы не выживем, пропадем? А как они выжили, и не просто выжили, а нормально и зажиточно живут?

Рыночная цена на газ (а другой и не будет вскоре) станет огромным стимулом для снижения энергопотребления. Никакое решение Кабмина не будет большим стимулом, чем высокая цена. Потому что каждый, от бизнесмена до обычного гражданина, задумается, как отапливать свой дом или квартиру, и начнет экономить.

Так что мы не в слабой позиции. Вдобавок к сказанному, нам нужно четче очертить роль государства. Не должны наши высокие чиновники, министры и президенты ползать на коленях на переговорах, добиваясь низкой цены на газ для людей, которые увеличивают свое состояние ежегодно на пять-десять миллиардов. Пусть эти люди заплатят рыночную цену, это им вполне по карману.

Безусловно, государство будет им помогать как структурам, создающим рабочие места и приносящим деньги в бюджет в виде налогов. Но государство не должно договариваться о цене на газ для бизнеса. Пусть покупают на рынке. И многие из них делают это уже сегодня. А некоторые и трубу свою имеют. Товарищи из «Миттал Стил», господа Фирташ, Ахметов, Пинчук и другие продают свою продукцию на мировом рынке по мировым ценам. При этом они не платят своим рабочим зарплату по мировым стандартам. Есть резервы рентабельности, прибыльности. Пусть покупают газ по рыночным ценам. А государство будет обеспечивать то, что должно: бюджетную сферу и ЖКХ. На какой-то период государство, возможно, поддержит кредитами наиболее уязвимые отрасли экономики.

Помните, сколько говорили, что если цена на газ будет больше 130 долларов, то вся экономика рухнет? Сегодня ей поставляют газ по 296 долларов. Многое не рухнуло. Где-то уменьшилась рентабельность. А вот там, где рухнуло, должна помочь страна. И за короткий период — три-четыре года — мы сможем забыть о теме газа. Я уже не говорю о резервах, которые мы вскрыли бы, проведя ревизию месторождений, проверив, кто ими распоряжается, какие из них законсервированы и добыча может быть возобновлена, проверить, чей газ находится в подземных хранилищах, кто и куда его экспортирует. Серьезно, а не через полузакрытые и явно неэффективные механизмы разрабатывали бы газовый шельф. Не с «Венко», а с серьезным инвестором.

Нам нужно становиться сильнее, и тогда ПДЧ будет вторично. Тогда чей-то диктат будет вторичен. Если, конечно, мы хотим быть самостоятельным государством.